Кшиштоф Занусси: Элита — это те, кто берет на себя ответственность

21 октября 2014 г. в зале ночного клуба «Универсал» состоялась творческая встреча с известным польским кинорежиссером Кшиштофом Занусси.

Встреча проходила в рамках диалога между Калининградом и Гданьском, Россией и Польшей, инициатором которого являются мэрия Гданьска и калининградский общественно-политический клуб «Амберкант». Хотя Кшиштоф Занусси представил на встрече свою новую картину «Инородное тело» совместного производства Польша — Италия — Россия (в которой одну из ролей сыграла Чулпан Хаматова), разговор в основном шел не о кинематографе:

— Сегодняшняя тема не связана напрямую с кино, она связана с обществом, которое называют «гражданским». Желательно оно или нет, как можно заметить, когда оно зарождается, чем оно хорошо и чем плохо.

Были затронуты и многие другие вопросы, актуальные как для России, так и для Польши. Без сомнения, встреча получилась очень интересной, пришедшие на нее калининградцы получили огромное удовольствие от общения с мэтром. По словам координатора встречи Дмитрия Надршина, «диалог между Польшей и Россией, Калининградом и Гданьском крайне нужен. Будем готовить новые мероприятия».

Портал «Выходной» предлагает своим читателям некоторые цитаты из выступления гостя и фрагменты видео, которые удалось записать.

— Моим русским студентам я предлагаю обратить внимание на то, что уже лежит в языке. Когда кто-то должен себя представить на русском языке, он говорит «меня зовут так-то». Во всех европейских языках говорят по-другому, или «я зовусь...» или «мое имя...» — «Ich heiße...», «My name is...». То, что в русском языке — это след. След того, что однажды, возможно, во время татарского ига, эта часть славян отдалилась от Европы, хотя когда-то мы были к ней очень близки. Мы помним, что в свое время в Новгороде жили более образованные люди, чем в Париже. Так что «комплексов отсталости» никаких не могло быть.

— Идея гражданского общества связана с мыслью — от кого власть. Если власть от Бога, то граждане не имеют значения. Если власть от людей, то граждане сами решают, кто будет ими владеть. Когда я слышу, как говорят «мы благодарны нашему губернатору за то, что он построил дорогу и больницу» — для меня это такая экзотика, воздух с Востока. Я нанял своего губернатора на свои деньги, за что мне его благодарить? Я буду его ругать, если он плохо делает свою работу.

— Когда Польша была социалистической страной, мы, интеллектуалы, сидя на кухне, не всегда говорили о том, что нам не нравится, потому что нам не нравилось все. Мы часто спрашивали себя — чего бы мы хотели, если бы у нас была власть? Сейчас я вижу, сколько законов, которые мы тогда придумали, оказались полезными. А самые главные законы, которые больше всего помогли нам в нашем развитии — законы о территориальном самоуправлении. Это непростые законы. В Италии они доводили до того, что если власть на месте брала в свои руки мафия, то метрополия ничего не могла сделать, потому что они независимы в своих решениях. Это не так просто. Если дать людям власть, то не обязательно будет хорошо, может быть и плохо. Мне кажется, что этот опыт стоит сегодня напомнить вам, как соседям.

— Человек должен принимать на себя ответственность. За свое окружение, за свою страну. Тогда он может называться элитой. Элита — это те, кто берет на себя ответственность за других. Те, которые богаты, которые имеют власть — это не элита. Это может быть разбогатевший хам, которого мы с вами часто видим, он не имеет никакого отношения к элите. Элита — это те, которые считают себя ответственными и умеют думать бескорыстно, умеют думать о том, что будет полезно для общества, а не только для себя. Элита ведет массы, элита влияет на массы, историю делает элита, а не массы.

— Если я вижу мусор на улице, я не буду ждать, пока его уберут коммунальные службы, я уберу его сам. Если можешь — сделай сам, и не жди, что кто-то сделает это для тебя. Это гражданский подход.

— Во всех наших решениях мы обязаны думать о том, что мы в состоянии сделать сами, на этом основана вся политика Евросоюза. Если деревня сама в состоянии решить, что сделать со своей дорогой, не надо, чтобы этой дорогой занималась вышестоящая власть. Немцы в этом продвинулись очень далеко, у них федерализм такой, что даже вопросы образования решаются в пределах «ланда», земли. Правила дорожного движения одного американского штата отличаются от правил другого — они тоже это оставили местной власти, считая, что можно обойтись без общенациональных правил. Если решения принимаются на самом низком уровне, какой только возможен, тогда люди на самом деле участвуют во власти, тогда эта власть их больше устраивает и к ней больше доверия.

— В сегодняшнем мире процент образованных людей, имеющих фундаментальные ориентиры, очень возрос. Нет того общества XIX века, с огромным числом неграмотных людей, не читающих газет. Сегодня есть доступ к огромному объему информации, есть возможность разобраться в том, что происходит, а значит, у людей есть возможность нести ответственность, и можно больше им этой ответственности оставить.

— Главная задача школы — не вбивать в голову большое количество информации, а развивать самостоятельное мышление. Нужно, чтобы человек умел правильно поставить вопрос и знал, где искать на него ответ.

— Любой ученик должен иметь право сказать, что ему не нравится Пушкин, главное, чтобы он мог обосновать свое мнение.

— Если бы я был британским режиссером, английская королева сделала бы меня лордом, а мой польский президент Валенса сделал меня профессором.

— На Западе пошел очень сильный акцент на единицу, а на Востоке — на общее. Обратите внимание, как вы представляетесь, вы говорите «Я — Иванов Антон». На Западе мы сначала говорим имя: «Я — Кшиштоф Занусси». Потому что первое — это имя, это я сам, а второе — это племя. Я — Кшиштоф, принадлежу к группе, которая называется Занусси. Если сказать наоборот, то по-польски это уже звучит обидно. Так делали в царской армии, когда хотели унизить, говорили: «Ковальский Ян». Нет — Ян Ковальский, потому что Ян — важнее всего, он один-единственный. Конечно, индивидуализм на Западе иногда доходит до карикатуры, но акцент на общем — он тоже опасен. Можно полностью потерять свое «я» и перестать чувствовать, что мы все — индивидуальности, что каждый из нас индивидуально отвечает за нашу жизнь и наше общество.

— Я часто замечаю, что люди из России, которые мало путешествуют, думают, что весь мир устроен одинаково. Что если у вас появляется ложь, то и на Западе тоже ложь, если у вас несправедливость, то и на Западе несправедливость. И это правильно. Но подумайте — а в какой степени, сколько этой лжи? Идеального ничего нет. Если посмотреть американский гангстерский фильм и поверить, что вся Америка такая, тогда непонятно, почему столько миллионов людей стремиться в ней жить. Коррупция существует во всех странах, даже в Ватикане. Но какова степень этой коррупции, сколько ее? И тогда можно сравнивать. Иначе это чистая демагогия. И на Западе судьи берут взятки, только как часто и от кого? Обязательно нужно сравнивать, иначе попадаем в демагогию.

— В своей картине я хочу показать один элемент, на который тоже обращаю ваше внимание. Что к коррупции, которая и вам в России, и нам в Польше мешает жить, наш братский Запад тоже имеет сильное отношение. Я сам часто вращаюсь в дипломатических кругах, и лет 10 назад общался с одним дипломатом, который принял меня за своего коллегу. В разговоре он часто употреблял слово, которое я не понимал, которое с английского переводится как «гуманитарная помощь». Когда я в третий раз не понял, почему администрации президента нужна гуманитарная помощь, он посмотрел на меня как на дурака и сказал: «Ну, мы же не говорим — «взятка». Мне стыдно за то, что богатые страны коррумпируют общество в тех странах, которые беднее.

— Мелкие и средние предприятия — это основа нашего экономического успеха. Есть десятки, сотни тысяч маленьких предприятий, которые что-то там делают у себя в гараже, что-то производят, что-то строят, чем-то торгуют, и это основа будущего среднего класса. Они требуют ясных принципов игры, они не могут допустить того, чтобы кто-то один все держал в своих руках, не могут допустить, чтобы не было тендеров. Тендер — это самый главный ключ к развитию. Если какой-то губернатор позвонит и скажет, кто должен победить в тендере, дорога обязательно будет с дырками. Мы преодолели кризис, потому что маленькие предприятия очень быстро реагируют. Если они видят, что их продукция плохо продается, они уже на следующий день начинают выпускать другую. Я не могу судить о России, но я удивлен, что у вас существуют огромные предприятия, во главе которых стоят олигархи, а малых и средних я так много не вижу.

— Я вижу, что в Украине происходит огромное пробуждение мыслей и чувств. Там никакие не фашисты, это все ложь, конечно, это неправда. В старой славянской традиции есть такое понятие — соборность, когда люди собираются и хотят взять что-то в свои руки. И это происходило на Майдане. Люди, которые были сильно недовольны тем, что происходит у них в стране, двинулись и что-то хотели решить. Конечно, они будут разочарованы, и в первый раз, и во второй, и в десятый, но желание что-то взять в свои руки я почувствовал, и в том я вижу положительный, хороший взгляд на это развитие.

— В детстве мы были обязаны учить русский язык в школе, и нам разрешали еще латинский. А в 50-е годы так называемые «империалистические» языки были почти запрещены, в школе никто их не изучал. Не было ни английского, ни немецкого, ни испанского. В моей школе, как и в большинстве других, молодые люди моего возраста считали, что по русскому языку надо иметь тройку, не больше, потому что это язык врага. А мой отец мне говорил: «Ты дурак. Не слушай своих коллег-дураков, изучай русский, и будешь его знать». Поэтому я сегодня могу с вами встретиться и поговорить, я только в школе изучал русский.

— Когда в 1981 году Войцех Ярузельский ввел в Польше военное положение, я находился во Франции, а моя коллега, великолепный режиссер Агнешка Холланд — в Швеции. Журналисты задали нам один и тот же вопрос: «Кто такой Ярузельский и что там у вас происходит?». Агнешка Холланд, очень темпераментная женщина, сказала: «Ярузельский — советский генерал в польской униформе». А я ответил: «Мое представление о патриотизме не совпадает с представлениями господина Ярузельского». Ей за это не разрешили вернуться в Польшу, и она 10 лет провела в эмиграции, а меня пропустили, потому что как будто никто не заметил, что я сказал — или он патриот, или я, но не вместе.

— Любовь к моему городу, к моей Польше, к моей Европе — это разные уровни патриотизма. Я тоже патриот свой деревни и радуюсь, что там растут деревья, которые мы сами посадили, не ожидая решения вышестоящих инстанций. Я хочу защищать интересы своей нации, но так, чтобы это было не во вред другим.

См. также:

Все новости Калининграда
Анонсы
Афиша