Наталия Степаненко: Разреши себе любить

О том, почему взрослым могут быть интересны кукольные спектакли, и почему спектакль «Медведь» можно считать сеансом психотерапии, рассказывает режиссер Наталия Степаненко.

— В Калининграде для взрослых ставится очень мало кукольных спектаклей, можно сказать, что ваш — в новинку. Поэтому хотелось бы поговорить подробнее о том, что такое кукольный спектакль для взрослых, и чем зрителям будет интересен «Медведь».

— Кукольники уже мозоль натерли на языке, объясняя, что театр кукол изначально вообще не детский. Это пантомима, образы — интеллектуальный, очень глубокий по смыслу театр, который не хуже драматического может вызывать эмоции и поднимать глубочайшие вопросы. Его часто используют для развлечения детей, но эта традиция появилась в советское время, когда упразднили вечернюю сцену и образный ряд перевели в текст, чтобы удобнее было цензурировать. Пантомиму устранили вообще — из нее ничего нельзя вырезать. Легче было показывать зайчиков и белочек — все безопасно, все поддается цензуре.

Кукла имеет очень необычное воздействие на человека, изначально она была предметом ритуала, сакральной фигурой, в которую вкладывались огромные смыслы. Кукла — это знак, символ, она может то, чего не может человек. У меня много номеров для взрослых, которые используются в разных эстрадных программах, я видела, как большие, суровые, очень серьезные дяди, сталкиваясь с кукольной козой или конем, превращаются в пятилетних мальчишек. Уходит все наносное, люди каким-то чудным образом раскрываются.

— Чем вас заинтересовал чеховский «Медведь»?

Началось все лет с четырнадцати, когда я познакомилась с этой пьесой. Ее ставили очень много — это самая популярная чеховская вещь; он даже говорил, что она принесла ему больше авторских гонораров, чем все остальные. Все постановки «Медведя», что я видела на сцене, мне не нравились, я была не согласна ни с образами, ни с трактовкой. В корне.

Чехов пишет, что это шутка, но как мы знаем, в каждой шутке лишь доля шутки. Почему пьеса столько лет популярна, почему на нее всегда идет зритель, почему, как бы ее не ставили, зритель покидает театр с особым ощущением? Для меня это загадка, я ее пыталась разгадать.

Я раскрываю узловые моменты больше, чем об этом писал Чехов, текст не добавляю — все строго по пьесе. Но некоторые моменты, которые мне особенно важны, я разворачиваю в пластическом театре. Актрисы, которые со мной репетируют, говорят: «Я не могу это играть — это же про меня». А про себя играть стыдно и страшно. И мы ищем выразительные средства, чтобы не было так неловко. И это не только про артисток, но и про меня, и про каждую женщину в зале. Каждая на каком-то жизненном этапе прошла через это. Другое дело, что угол зрения неожиданный для калининградцев, потому что они не привыкли к подобному языку.

Мне важно показать, что жизнь физическая и жизнь духовная — это не одно и то же. С окружающими нас людьми мы можем говорить так, а внутри себя — совершенно иначе. Я исследую женскую душу. Да простят меня мужчины-режиссеры, но им женскую душу не понять. А мне интересна вся эта наша глубина, наши страхи, сомнения и боль, все наши глупости, на которые мы имеем право, вся наша мудрость и слабость, чуткость, милая, очаровательная взбалмошность. Как мы защищаемся, какие жизненные пристройки используем.

— Получается какой-то сеанс психотерапии.

— С юмором и музыкой (смеется).
Там есть еще одна мысль — для мужчин. О том, что копаться во всем этом не надо, надо просто любить. Пришел главный герой, не стал ни в чем разбираться, полюбил такой, какая есть, забрал. И ее это устроило.

Я вывела чеховский диалог и действие в кукольный план, а все что над ними — в пластический. Пластический театр — это театр масок, театр фактур, знаков, предметов. То есть, я соединила два жанра и те моменты, которые для меня важны, раскрываю в другой плоскости.

Чехов угадал самую важную, сакральную сторону нашей женской натуры. Он понял нас лучше других авторов. Ситуация же бредовая: живет вдова, к ней приходит кредитор — денег хочет, ругались-ругались в течение часа и влюбились друг в друга насмерть. Как такое может быть, это же бред!

— Не бред. Одинокая вдова, без мужчины грустно, хочется ярких чувств, внимания, а тут приходит такой орел.

— Но для меня важнее всего в этой пьесе предыстория. Кто такая главная героиня? Страстная, кипучая натура, всем сердцем жаждущая любви и по огромной любви вышедшая замуж. Для нее муж — самый яркий, самый лучший, душа компании, балагур. А тот жениться-то женился, но привычек холостой жизни не оставил, продолжал любить не только жену, но и всех остальных женщин. Деньги жены растратил, а потом вообще умер, на мой взгляд, по глупости. В пьесе об этом не написано, но наверняка на дуэли из-за какой-нибудь очередной фройляйн. И тем самым бросил жену, не раскрыв, как женщину.

Что героиня с ним видела? Измены, пренебрежительное отношение. Большая нереализованная любовь вылилась в то, что она сделала из своего дома монастырь и погрузила всю себя в служение. Она создала из страдания религию и молилась на ушедшего мужа, желая доказать, что ее любовь была настоящей.

Главный герой — женоненавистник. Как он кроет про себя каждое поэтическое создание, проходящее мимо — одному Богу известно. В какой-то момент это чувство у него выливается в гневный монолог. У него было много женщин, и все они истрепали сердце героя в хлам. Ни одна из них не подошла. Почему? Потому что любовь в его мире превратилась в способ решить свои социальные, финансовые проблемы, реализовать желания. А он искал не этого. Смирнов — человек с бычьим горлом, огромными кулаками и огромным, нежным сердцем. Он каждый раз вляпывался в очередную историю и наконец закрылся от всех.

И вот в этой дурацкой бытовой ситуации встречаются два израненных сердца — как они успели за час друг друга рассмотреть? Для меня главные герои такие... чувственные глыбы, сейчас подобных людей мало — позволяющих себе так наотмашь, безоглядно любить, бросаться в пучину чувств, не учитывая массы факторов.

И мой главный посыл — разреши себе любить. Любовь беззащитна, она обрушивается, как ливень. А у нас есть планы на жизнь, условия и требования, предъявляемые партнеру и его окружению, масса факторов, которые это чувство могут уничтожить.

Герои «Медведя» влюбляются с первого взгляда, но всю дорогу сопротивляются своим чувствам. Она прикрывается своим устоявшимся, выстроенным миром, он защищается всеми своими неудачами в любви. И сколько в жизни таких историй, когда люди, предназначенные друг другу, расстаются по каким-то идиотским причинам. Я за безусловную любовь, если она должна случиться с тобой — разреши ей случиться. В спектакле будет много говориться об этом.

— Как вам работается в Калининградском театре кукол — коллектив устоявшийся, а вы режиссер новый, со своими взглядами и требованиями?

— Со многими коллегами мы давно знакомы, и я их очень хорошо понимаю, мне страшнее было работать в драмтеатре — я пришла из другой песочницы. Были сложности — артист, который исполняет главного героя, ушел на полгода на больничный. За три недели до премьеры. Требовалось его срочно заменить, а поскольку по фактуре и по харизме в театре кукол таких не нашлось, пришлось пригласить из драматического Алексея Грызунова — мы с ним уже сработались и опыт кукловождения у него имеется. Большое счастье, что в Калининграде есть этот человек, что он впрыгнул в наполовину сделанную работу, максимально быстро во все вникает, очень активно репетирует. Я ему очень благодарна.

Все остальные актеры работают в плановом режиме. Мне повезло, что есть такая Александра Дорошенко — великолепная, глубокая, красивая актриса, она исполняет главную роль. Очень чуткая, прекрасно двигается. Повезло с Александром Юргиным, помощником режиссера — умнейший человек, артист, преданный своей работе, с ним легко и приятно. Повезло с Ольгой Витковской, которая по первому образованию — хореограф. Она очень выразительная, потрясающе двигается, танцует все пластические номера, которые ставит хореограф Сергей Бобров — благодаря им, будет на что посмотреть. Еще Наташа Кондракова, очень профессиональная, чуткая.

Жаловаться не на что, но артистам в новинку то, что мы делаем, поэтому сначала проводили тренинги. Работоспособности им не занимать — кукольники люди цельные, преданные профессии, поэтому они очень стараются. Нельзя сказать, что это была готовая постановка, многое мы сочиняли вместе с артистами и для них.

— Что еще, помимо интересной актерской игры, ожидает зрителей?

— Прекрасное оформление спектакля, им занимается художник-кукольник из Петербурга Светлана Струкова. Живая музыка в исполнении скрипки, балалайки, контрабаса и баяна. Музыкой и аранжировками занимается Андрей Степаненко — изначально мы хотели делать запись, но он предложил сделать все живьем. Также будет много танцев, пластики, юмора. Имеется и философский подтекст, есть над чем подумать.

— Могут ли приходить на спектакль дети, если могут, то с какого возраста?

— Ни в коем случае, «шестнадцать плюс». Это очень взрослая история, в ней есть довольно чувственные моменты. Думаю, когда люди поймут, что это какой-то особый язык, какая-то уникальная атмосфера, у них появляется интерес.

Виктория Берг

См. также

Афиша Калининградского театра кукол
Кирха памяти королевы Луизы
Культура
Наталия Степаненко. Скоморошина