c_550_300_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_1.jpgО себе, о современных молодых режиссерах и критиках, о секретах создания шоу Первого канала «Точь в точь» и многом другом рассказывает режиссер, педагог, художественный руководитель творческой мастерской «АктэМ» (г. Москва) Андрей Дрознин.

— Расскажите, пожалуйста, почему вы в свое время решили заниматься режиссурой, что повлияло на ваше решение и легко ли было воплотить его в жизнь?

— Мне в школьные годы, которые прошли во Львове, больше всего нравилось читать книжки и ходить в кино. Так что выбирать, получается, надо было между писательством и режиссурой. Но писать я не любил (меня постоянно ругали в школе за плохой почерк, и справедливо ругали). Оставалось кино. Тем более, что было у меня ещё одно увлечение: я лепил из пластилина человечков и разыгрывал с ними всякие истории. Мне представлялось, что это я кино снимаю. И я продолжал этим развлекаться в достаточно позднем возрасте, лет до пятнадцати, хотя и стыдился: вроде, как маленький, одноклассники за девочками уже бегают.

Театр я не любил. Кукольные спектакли меня в детстве так напугали, что до сих пор не могу воспринимать спокойно традиционный кукольный театр, где над ширмой суетятся тряпичные куклы с застывшими личиками и верещат противными голосами. Несколько лет назад пришлось побывать на премьере собственной сказки в подобном театре. Я с трудом заставлял себя смотреть на сцену и ничего не воспринимал.

Наш местный ТЮЗ, в котором мой отчим одно время работал заместителем директора (кстати, в то же время Роман Виктюк играл там молодых героев), меня тоже не вдохновлял. Так всё было натужно и тоскливо, а ещё толпа диких школьников в зале! Я жалел артистов. Единственное исключение — на одном из культпоходов в украинский театр увидел на сцене ЖИВОГО человека. Вернувшись, попытался описать этого молодого актёра. «А! — сказал отчим. — Это Богдан Ступка».

Когда я учился в старших классах, мой дядя, который тоже Андрей Дрознин, начал сотрудничать с московскими театрами как режиссёр по пластике и преподавать сценическое движение в Щукинском училище. Приезжая в Москву на зимние и весенние каникулы, я ходил с ним на репетиции. Мне даже посчастливилось увидеть прогон дипломного спектакля «Ромео и Джульетта» в Щуке, где Джульетту играла Лена Коренева. Этот спектакль остался легендой в истории училища. Посмотрел я и «Принцессу Турандот» в Вахтанговском — с полным составом звёзд. Оказалось, что театр может быть и не позорным занятием. Но я продолжал мечтать о кино.

Как раз когда я закончил школу, отчима пригласили работать в Министерство культуры и я смог попасть в Москву. (Тогда ведь так просто в столицу нельзя было переехать). Это было самое начало 1976 года. Второй год существовала Студия Табакова, в которой мой дядя вёл занятия по сценическому движению. И он предложил мне попробовать поступить в режиссёрскую группу студии, которой руководил молодой, но уже прославившийся режиссёр Валерий Фокин. «Кино — это сложно, — объяснил мне дядя, — ты сначала попробуй понять хоть что-то про театр, к тому же, во ВГИКе всё равно будет экзамен по актёрскому мастерству».

В студии, хотя там занимались школьники (я оказался самым «взрослым»), всё было серьёзно. Фокин предложил мне в качестве вступительного экзамена написать экспликацию какой-нибудь пьесы. Что такое экспликация, я не знал, но дядя объяснил, что это режиссёрская разработка пьесы, в которой определяется жанр, манера исполнения, даётся трактовка действующих лиц, выявляется природа конфликта между ними, формулируются принципы сценографического и музыкального оформления. Короче говоря, надо подробно описать будущий спектакль. В 17 лет мне почему-то всё это не показалось трудным. Даже от предложения Дрознина-старшего помочь я отмахнулся — сам должен, ведь это мой экзамен. Единственной проблемой был выбор пьесы. Ну не из школьной же программы выбирать! Я в детстве очень любил читать и перечитывать сборник пьес Евгения Шварца, совершенно не обращая внимания на то, что это пьесы, настолько ярко мне всё представлялось при чтении. Но тут я вспомнил, что Шварц драматург, и написал экспликацию «Дракона». И это мне не показалось слишком трудным, я ведь тогда не знал, что «Дракон» — драматургический шедевр мирового уровня. Вполне уверенно я расписал будущий спектакль. Моя юношеская наивность неудивительна, удивительно, что Фокин посчитал мою работу самой удачной. А ведь в режиссёрской группе ребята на тот момент занимались уже больше года, и все они были москвичи, знавшие театр намного лучше меня.

c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_21.jpgc_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_22.jpgc_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_23.jpgc_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_24.jpg

Так же уверенно я брался за первые режиссёрские работы. И у меня получалось. В 21 год я сделал спектакль, который вошёл в репертуар Студии Табакова наравне с о спектаклями Фокина, Табакова и Райкина. В 24 я поставил спектакль, на который в прямом смысле ломилась вся Москва (в маленький подвальчик набивался народ в таком количестве, что актёрам места еле хватало) и в обязательном порядке водили всех иностранных театральных деятелей. (Дальнейшая моя театральная судьба складывалась не так радужно, но это уже другая тема).

Откуда во мне это чувство Театра, при том, что я, как уже говорил, театра не любил и не знал? Самому не понятно. Так что я до сих пор не знаю — случайно ли я попал в театральный мир, или это была Судьба? Но я увлёкся… не театром, а деланием театра. Процесс создания спектакля и сейчас мне намного интереснее посещения премьер. Многие повара ведь не являются гурманами.

Скажите, а как обстоит ситуация сегодня: легко ли начинающим режиссерам заявлять о себе, есть ли для этого условия, оказывается ли им какая-то помощь? Если не оказывается, то как пробиваются?

— Сейчас у молодых режиссёров не жизнь, а малина. Когда я был начинающим режиссёром, то считалось правильным помариновать молодых в ассистентах лет десять, в лучшем случае доверить поработать в провинциальном тюзе очередным. И многие «подававшие надежды» так и прозябали в тени мэтров, теряя кураж и не приобретая хватку. И когда им наконец дозволяли сделать что-то значимое, самостоятельное, часто уже не могли ни на что решиться.

Теперь достаточно студенту (студентке) режиссёрского факультета сделать удачную, даже не дипломную, а самостоятельную работу на курсе — обязательно найдётся критик, который возвестит о рождении нового Мейерхольда. А если этот режиссёр поставит хоть чем-нибудь заинтересовавший критиков дипломный спектакль в самом занюханном периферийном театрике — ему почти стопроцентно предложат главрежство где-нибудь в провинции, пригласят на постановку во МХТ им. Чехова, выдвинут на «Золотую маску».

Ещё для молодых режиссёров существует проект «Свободная сцена», Центр им. Казанцева, специальные гранты Комитета по культуре г. Москвы. И, с одной стороны, это, конечно, замечательно, но, с другой, часто дезориентирует самих режиссёров. Восторженную реакцию критиков, точнее критикесс, понять можно: каждой хочется открыть нового Мейерхольда и потом кричать: «Это я, я первая разглядела дарование!» Но ребята не всегда понимают, что в большинстве случаев восторги околотеатральной тусовки и в самом деле излишне экзальтированны. Решив закрепить успех, режиссёры начинают эксплуатировать принесшие удачу приёмы (зачастую поверхностные и случайные) из спектакля в спектакль , пока та же публика не пресытится и не примется их ругать за то, за что прежде хвалила.

Собственно, это всеобщий тренд, не только российской, но всей современной культуры — установка на новизну любой ценой, на эпатаж. Нет более страшного приговора, чем презрительно брошенное: «Ну, такое мы уже видели». Режиссёры (художники, поэты, композиторы) должны постоянно генерировать не новые смыслы (кому они интересны?!), а новые приёмы. Но это тоже совсем отдельный и долгий разговор.

— Вам удалось, вы пробились. Работали в Табакерке, школе-студии МХАТа, Институте современного искусства — что вам это дало, чему научило? Чего вы хотели в те времена и удалось ли этого добиться? Что для этого потребовалось?

— Помимо названых вами учреждений, я работал в разном качестве и на всевозможных должностях ещё в нескольких учебных заведениях и десятках коллективов в разных городах и странах. Что мне это дало? «Во-первых, это интересно», как сказано в старом анекдоте. В каждой работе я ставил перед собой (и всеми остальными, естественно, тоже) определённые профессиональные задачи. Если их удавалось решить хотя бы в некоторой степени, испытывал удовлетворение. Если эти работы оказывались успешными — отлично! Но когда меня хвалили за спектакль, которым сам я был недоволен, мне было неловко.

Кстати, первый спектакль в профессиональном театре я поставил в 20 лет, ещё будучи студентом. Это произошло случайно. Дядя попросил поехать вместо него, так как был очень занят, в Куйбышев (теперь это Самара), где в ТЮЗе главный режиссёр ставил «Короля-оленя» Гоцци, и ему требовался специалист по комедии дель арте. Я, конечно, таким специалистом не был, но кое-что знал. Как уже говорил, в то время я вообще мало чего боялся в профессии. Но оказалось, что постановщик спектакля не имел никаких идей. Не только касательно стилистики дель арте, а спектакля в целом. Он просто привёл меня в зал, где двадцать пять актёров ждали на сцене, и сказал: «Ну, давай!» После чего быстренько смылся. Часа через полтора с балкона раздался голос главрежа: «Нет, здесь надо не так!»  Исполнитель главной роли вежливо отодвинул меня — я стоял перед ним на сцене и закрывал от него балкон — и обратился к главрежу: «Владимир Данилович, идите на …!» После чего повернулся ко мне: «Пожалуйста, продолжайте». В тот момент я многое понял про профессию.

Вскоре подобная история повторилась в Одессе, где вместо главрежа пришлось ставить «Две стрелы» Володина. Забавно, что и в первом и во втором случае я на афише числился всего лишь «режиссёром по пластике».

Поскольку театральное дело требует участия многих людей и его результат зависит от массы внешних обстоятельств, многое из задуманного не удалось реализовать. Но зато и на неприемлемые для себя компромиссы не шёл, не насиловал себя недостойной драматургией, не сотрудничал с неприятными людьми. Считаю, что это тоже достижение.

— Вы говорите, что многое из задуманного не удалось реализовать, но, тем не менее, появилась творческая мастерская «АктэМ», которая, насколько я знаю, успешно работает и по сей день. Расскажите, пожалуйста, о мастерской: почему, в отличие от многих своих коллег, вы решили делать что-то свое?

— Я как-то очень быстро достиг определённой планки в профессии, по тем временам даже слишком быстро, — не прошло и десяти лет, как сам по себе факт постановки спектакля перестал быть для меня достаточной мотивацией. Я выработал ряд приёмов и приёмчиков по обольщению актёров. А в работе режиссёра-гастролёра это самое важное. Времени на налаживание отношений с коллективом катастрофически мало — в провинции спектакли делают быстро. И в какой-то момент я поймал себя на самоуверенном ощущении, что не допускаю больше ошибок и могу гарантировать определённый уровень при любых условиях. Но мне тут же стало скучно. Я задумался: а что дальше?

И, к счастью, ответ пришёл. Меня снова позвали в самарский тюз. Театр находился в сложной ситуации. Несколько лет не было достойной режиссуры (того главрежа в начале перестройки коллектив окончательно послал), здание признали аварийным, играть приходилось на случайных площадках. Под новое здание выделили кинотеатр, но реконструкция затянулась. В довершение всего скоропостижно скончался директор театра, бывший лидером коллектива.

Наконец, когда появилась реальная перспектива завершения строительства, новый директор позвал меня в буквальном смысле возрождать театр. Вот это была увлекательная и — главное — совершенно новая задача! Правда, когда я приехал и посмотрел текущий репертуар, возникло желание тут же уехать обратно, но отступать было некуда. Я снял все спектакли, и мы ударными темпами стали создавать новый репертуар. Опуская все перипетии, могу сказать, что через полтора года театр вернул форму, и даже был приглашён на гастроли в Москву со спектаклем «Поминальная молитва» по пьесе Горина. Это были первые столичные гастроли за всю многолетнюю историю тюза. С моей подачи театр обрёл новое название — «СамАрт» и теперь присутствует на каждой афише «Золотой маски». Правда, уже без меня.

Когда мне пришлось уйти, было несколько приглашений и несколько попыток закрепится в других коллективах. Но, как мне сказал худрук одного из таких театров: «Вы смотрите на меня, как состоявшийся главный на несостоятельного». И мне действительно было трудно «смирить гордыню». Опять возник вопрос: что дальше?
Мысли о педагогике меня посещали и раньше, возникало ощущение, что уже есть, чем делиться. А тут пришлось по житейским причинам вернуться в Москву. В московских театрах возникала та же ситуация, что и провинциальных, ничего нового для меня не происходило. А когда мне не интересно, я, да и каждый творческий человек, уверен, теряю кураж, начинаю мыслить банально, короче говоря, становлюсь совершенной бездарью. Так что педагогика меня заинтересовала всерьёз, как новая сфера приложения сил.

Мой дядя ещё во времена Студии Табакова начал разрабатывать тренинг для развития базовых актёрских навыков. Мы стали работать вместе. Проводили занятия в Доме актёра. Несколько раз вели семинары на международных театральных фестивалях, работали за рубежом, я смог узнать, как там учат «на артиста». Параллельно я преподавал в школе-студии МХТ, ГИТИСе, ИСИ, вёл тренинг на одном из курсов родной Щуки (кстати, на том курсе учился Александр Олешко, ведущий шоу «Точь в точь»). Но работа в традиционной системе меня устраивала всё меньше: много формальностей, много, на мой взгляд ненужного, устаревшего в программах, мало ответственного отношения к учащимся. И поэтому, когда мне предложили набрать актёрский курс в Академии эвритмии, сразу согласился. Хотя про эвритмию не знал толком ничего, кроме того, что ею всерьёз увлекались Михаил Чехов и Андрей Белый. Но, к счастью, это был обычный драматический курс. Понятно, что в такую загадочную академию пришли те, кого не взяли больше никуда. Зато у меня был карт-бланш. В результате весь курс сейчас работает по специальности (кроме одного парня, которому отец передал в управление типографию). Это очень высокий результат.

c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_2.jpgКогда мой курс добрался до второй половины учебного процесса, мы встретились с моей женой Еленой Колесниковой. То есть, познакомились мы намного раньше, пережили роман, настолько бурный, что нас разметало в разные стороны — она оказалась аж в Австралии. И вот, спустя 23 года мы встретились в Москве, на спектакле Някрошюса «Макбет». Ушли после первого акта и в процессе
разговора выяснили, что одинаково увлечённо занимаемся театральной педагогикой. За несколько лет до нашей встречи она вернулась в Россию с идеей частной актёрской школы для взрослых (в подобной школе ей довелось поработать в Англии). Эту идею ей удалось успешно реализовать в Фонде Ролана Быкова. Но Быков умер, и Елена отправилась в свободное плавание. Как и я, она искала новые подходы в преподавании актёрского мастерства, и мы решили объединить усилия. Она помогала мне в работе с курсом, я ей в её школе, которая вскоре стала нашей общей. Так и возник «АктэМ» (Актёрская экспериментальная Мастерская. «Экспериментальная» — поскольку мы постоянно совершенствуем и развиваем методики преподавания).

— Были ли какие-то трудности на этапе становления, имеются ли они сейчас?

— Трудности существовали и существуют. Такие же, как у каждого частного предпринимателя в нашей стране. Всякий раз мы не уверены, что наберём новый курс, что учащиеся на разбегутся в середине года, что сможем оплатить аренду помещения. Но несколько дней тому назад в Доме актёра на вечере памяти Аркадия Аверченко мы сыграли спектакль «Преступление актрисы Марыськиной», наш первый дипломный спектакль. Прошло 15 лет, а он до сих пор в репертуаре! Теперь в нём играют выпускники разных лет, из первого состава — трое. 

— Приносит ли вам удовлетворение работа в «АктэМ»?

— Поскольку мы с Еленой не только ведём занятия, но и ставим спектакли, как учебные, так и «для души», с бывшими выпускниками, то профессионально реализуемся в полной мере. Мы ведь делаем именно то, что хотим, как хотим, с исполнителями, воспитанными в нашей театральной вере. Это во-первых.

Во-вторых. Дома мы телевизор не смотрим, но летом в санатории или гостинице начинаем «листать» каналы, и не позже чем через две-три минуты видим кого-нибудь из учеников. Не в сериале, так в рекламе. Большинство наших выпускников, к счастью, не меняет в зрелом возрасте жизнь ради ненадёжного актёрского поприща. Но почти все отмечают, что получили то, за чем пришли. Заметные изменения в их карьере, судьбе, бизнесе, жизненных установках радуют нас не меньше, чем успехи тех, кто подался в артисты.

c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_3.jpg c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_4.jpg c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_5.JPG

— Существует мнение, что талантливый человек талантлив во всем. Чем, помимо работы в творческой мастерской, занимается талантливый режиссер Андрей Дрознин?

— Я не уверен, что у меня так уж много дарований. Но время от времени на меня «накатывает». В начале тысячелетия достаточно неожиданно для себя роман написал. Начал на спор с женой «слабо – не слабо», увлёкся и отдал этому занятию два года. Бестселлером он не стал, но отзывы тех знакомых, чьё мнение мне было ценно, порадовали.

Так же неожиданно для себя занялся переводом стихов Виславы Шимборской. Купил жене в подарок её двуязычный сборник. Лена и сама прекрасный поэт, хотел её порадовать. Но не получилось, она только пожала плечами: «За что Нобелевскую премию дали? Не пойму». Я стал читать и обнаружил, что переводы Асара Эппеля, при всём к нему уважении, очень приблизительны, а некоторые неверны не только по просодии, но и по смыслу. Поскольку рядом с переводами был исходный текст, попытался сходу что-то перевести, дабы «реабилитировать» Шимборскую. Сходу не получалось, пришлось заняться этим всерьёз. В результате перевёл почти полсотни текстов этой замечательной поэтессы.

Несколько лет тому Эдуард Терехов, бывший актёр «СамАрта», создавший в Ульяновске детский театр, попросил срочно написать китайскую (!) сказку. Он начал готовиться к постановке китайской сказки, сочинённой каким-то российским драматургом, но оказалось, что в пьесе нарушены многие каноны. Мне был предоставлен список персонажей и даны определённые установки. За пару дней (сроки поджимали) я написал текст. Теперь эта сказка идёт в разных городах России. Мне понравилось сочинять пьесы. Я написал ещё несколько детских и взрослых. Все они поставлены.

Почему-то всё важное в моей жизни происходит случайно. Или всё-таки нет?

— Недавно вы начали работать в проекте Первого канала «Точь в точь», до этого работали на «Фабрике звезд» — чем они вас привлекли? Театр всегда считался высоким искусством, в какой-то степени элитарным, шоу же — развлекательное зрелище для нетребовательных масс, не теряется ли в процессе работы чутье, не занижаются ли стандарты? Как-то я брала интервью у Михаила Сегала, он сказал следующее: «Когда несколько месяцев работаешь над компромиссным для себя сериальчиком, то, сам того не замечая, деградируешь, и потом уже свое замечательное кино можешь и не снять». Что вы думаете по этому поводу?

— В ответе Сегала ключевое слово «компромиссный». Я уже говорил, что стараюсь не идти на компромиссы в профессиональной сфере. В случае с «Точь в точь», как и с «Фабрикой», никаких компромиссов с моей стороны не было. И там, и там работал и работаю с полной отдачей и в полную силу.

На «Фабрике звёзд» перед нами (мы работали вместе с Леной) была поставлена задача в кратчайшие сроки оснастить конкурсантов актёрскими навыками, достаточными для того, чтобы достойно воплощать замыслы режиссёра-постановщика номеров Андрея Сычёва. А это один из лучших режиссёров на телевидении, и задачи перед ребятами он ставил непростые. Специфика эстрадных исполнителей для нас с Леной была «неизведанной землёй», нам самим пришлось учиться на ходу, выявляя эту специфику, и одновременно находя эффективные методики её освоения.

Отрадно было видеть, как полученные на занятиях навыки ребята тут же реализуют в воскресных выступлениях. Недавно был на концерте Марка Тишмана — конечно, он талантливый человек, многого сам добился, но я вижу, что наши занятия не прошли для него впустую. Но и для нас, повторю, эти месяцы на «Фабрике» с профессиональной точки зрения оказались очень полезными и насыщенными.

Так что, когда меня пригласили для участия в проекте «Точь в точь», я согласился сразу же, ведь этот проект делает та же музыкальная редакция Первого канала под руководством Юрия Аксюты, что делала «Фабрику». Это гарантировало серьёзный профессиональный подход. К тому же передо мной опять поставили увлекательную задачу: помогать конкурсантам «влезать в шкуру» знаменитых (а значит — ярких, самобытных) исполнителей. Причём, речь не о пародии, когда достаточно бывает ухватить какую-нибудь чёрточку, жест и выстроить на этом номер, — о полноценном перевоплощении. И времени опять в обрез, и всё в живую, никаких дублей.

 c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_droznin2_a.JPG c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_droznin2_a1.JPG c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_8.jpg

— Расскажите, пожалуйста, о том, как делаются развлекательные проекты. Понятно, что каждой передаче предшествует огромная работа — и артистов, и команды. Но, думается, нашим читателям будет интересно узнать подробности.

— Работа, действительно, если и не огромная, то масштабная. Это похоже на съёмки блокбастера, во всяком случае, сопоставимо по количеству задействованных в проекте людей. Чем все они заняты? Креативная команда во главе с Юрием Аксютой определяет «образы» (так это именуется на проекте), которые будут воплощены конкурсантами в ближайшей программе. В этой команде и режиссёрская группа, и продюсерская, и музыкальные редакторы, и просто редакторы. Составить такой «пасьянс» непросто. Учитываются и предложения самих конкурсантов, и многообразие вкусов огромной аудитории Первого канала. При этом необходимо помнить, что многие образы уже удачно воплощались в прошлых сезонах, что нежелательно совпадать с тем, что делается в конкурирующей программе «Один к одному» на соседней кнопке, о необходимости соблюдения стилистического, жанрового разнообразия номеров в одной программе, о сохранении разумного баланса песен на русском и прочих языках и т. д.

Когда «пасьянс» составлен, своё согласие должны подтвердить сами исполнители. Они должны не только захотеть, но и смочь исполнить данную песню в манере данного исполнителя. Соответствие вокальных возможностей конкурсантов определяют музыкальный редактор Марина Андрусенко и педагог по вокалу Марина Полтева, которая затем добивается на занятиях максимального вокального сходства.

После того, как образ утверждён, специалисты по пластическому гриму начинают готовить маски, парикмахеры делают парики. Выбирается видеоряд, на профессиональном языке — «референс». Это может быть концертное исполнение, видеоклип, фрагмент из фильма, телепередачи. Ориентируясь на референс, к работе подключаются художники, специалисты по компьютерной графике, постановочная часть принимается за изготовление декораций, реквизиторы отбирают или изготавливают реквизит. Кроятся и шьются костюмы. Причём не только конкурсантам, а всем, кто участвует в каждом из номеров. Если в номере есть танцы, проводятся хореографические репетиции. В студии записывается фонограмма-минус, то есть без голоса солиста, поскольку все номера действительно исполняются в живую. И про это я бы хотел сказать подробнее.

Нюанс в том, что в клипах, а зачастую и на концертах, артисты открывают рот под фонограмму. Это определяет и мимику, и пластику, и актёрскую подачу номера. Повторить точь в точь, исполняя номер в живую, практически невозможно. К тому же в чужой вокальной манере, поскольку, чтобы попасть в неё, приходится определённым образом формировать звук, а это очень влияет на мимику, да и на пластику исполнителя. Тем не менее, мы пытаемся.

На этом этапе включаюсь в работу и я. Вместе с конкурсантами мы изучаем референсы. Нужно не просто запомнить характерные жесты и мимические нюансы. Надо понять, почему в данный момент возник данный жест, что вызвало именно такую мимическую реакцию. Механическое повторение будет «тухлым». Мы стремимся проникнуть во внутренний мир артиста, почувствовать, что им движет, с чем он обращается к слушателям, какого впечатления хочет добиться. То есть, мы и в самом деле работаем с «образами».

В то же время приходится разделять намерения и результат. Ведь часто артист хочет создать, допустим, романтический образ, а выходит нечто совсем другое, хочет выглядеть раскованным, а выглядит достаточно вульгарно. Промахивать эти ножницы между намерением и результатом мы не можем, но и педалировать нельзя — получится пародия. Ищем допустимую грань.

Наконец, наступает день репетиций на сценической площадке. Как и на «Фабрике звёзд», все номера делает Андрей Сычёв. Но теперь, в отличие от «Фабрики», у меня есть счастливая возможность присутствовать при их создании. Номеров много, времени мало, так что все цеха и службы должны действовать максимально слаженно. Пока конкурсанты проводят вокальную репетицию под руководством педагога по вокалу, звукорежиссёр при участии музредактора отлаживает звук на площадке.

Затем начинается собственно сценическая репетиция, когда все слагаемые складываются в номер под руководством режиссёра-постановщика. Постановочная бригада монтирует декорации, раскладывается реквизит. Если задействован балет, то присутствуют хореографы, если спецэффекты вроде живого огня или взрывов — пиротехники. Если по ходу номера исполнитель должен взмывать над сценой — специалисты из цирка.

Художник по свету выстраивает световую партитуру, компьютерщики налаживают работу экранов. Главный оператор прикидывает выигрышные ракурсы и распределяет, какие камеры будут эти ракурсы ловить.

Я помогаю исполнителям скорректировать репетиционные наработки по образу с учётом всех компонентов, возникших в ходе репетиции.

На следующий день, с утра проходят (тоже в достаточно напряжённом режиме) генеральные репетиции каждого номера: в костюмах, со всеми дымами, огнями и полётами, все операторы на местах, весь технический персонал — в полной боевой готовности, режиссёр телемонтажа простраивает последовательность включения камер. Сычёв вносит последние коррективы, мы с Полтевой уточняем какие-то нюансы с исполнителями. Затем артисты отправляются на грим, который занимает не один час, и после короткого перерыва начинается съёмка.

c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_9.jpg c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_10.jpg c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_11.jpg c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_12.jpg
c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_13.jpg c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_14.jpg c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_15.jpg c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_16.jpg
c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_droznin2_a2.JPG c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_17.jpg c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_18.jpg c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_19.jpg

— Как правило, творческие, деятельные люди редко останавливаются на достигнутом — в каком направлении будете работать вы? Чего еще хотелось бы добиться, в чем себя попробовать?

c_180_120_16777215_00_images_uploads_glavnaya_nov-ros_andrej-droznin_20.jpgВ каком направлении? Ну, вот только что мы (я и Елена) провели переговоры с продюсером из одной бывшей братской республики, который собирается у себя на родине открывать частную актёрскую школу, а в перспективе — институт. Если всё сойдётся, то вот и новое направление.

Ещё хочу дописать второй роман и третью «взрослую» пьесу. Мне сложно что-либо планировать, всё значимое в творческом плане в моей жизни, как я уже говорил, происходит внезапно.

Материал подготовила Виктория Берг
Фото: из личных архивов Азизы и Родиона Газманова, Студии Табакова, с официального сайта "АктэМ". 

Календарь событий

Март
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
26 27 28 29 1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30 31
18+
Портал "Выходной" © 2011 - 2024. Все права защищены.
Перепечатка материалов возможна только с разрешения правообладателей.
Яндекс.Метрика